[someone who does not exist]

Очень милая техническая демка по мотивам FF Tactics)

@темы: Final Fantasy Tactics, видео

---

[RianoneL]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Papa-demon]

Название: Оправдания и благодарности
Автор: dagas isa
Оригинал: здесь, разрешение на перевод получено
Перевод: Аурум.
Бета: someone who does not matter
Персонажи: Фран/Пенело
Жанр romance
Категория: femslash
Краткое содержание: действительно ли консоль сломана? Или Пенело просто ищет оправдание?
Примечание: переведено на "Фандомную Битву"

- Фран? - голос Пенело доносится с носа «Штраль».
- Да?
- Ты можешь показать мне, как это исправить? - Пенело показывает на навигационный экран, похоже, зависший. Фран быстро подходит к клавиатурам.
- Что ты сейчас сделала?
Фран наклоняется над контрольной панелью так низко, что слышит, как от этого Пенело начинает дышать глубже.
Человеческая девушка тоже наклоняется над консолью:
- Я пыталась внести в программу запланированную расчетную высоту нашего следующего полета. Но она начала тормозить, а потом совсем зависла, так что я попробовала ввести команду снова. Я не знаю, что делать дальше.
Все ли молодые люди так же глупы, как Ваан? Похоже на то.
- Так, - говорит Фран, прикусывая губу, когда нажимает на консоли кнопку перезагрузки навигатора. Это очевидное решение, о котором бы догадался даже новичок. - Теперь он должен быть готов к работе.
- Спасибо, - шепчет Пенело настолько тихо, что даже Фран, с ее отличным слухом, приходится обернуться, чтобы услышать. Или, возможно, она просто желает расслышать участившееся сердцебиение Пенело.
- Что-то еще?
Рука - юная, дрожащая - касается голого локтя Фран, когда Пенело приподнимается на цыпочках. Движение в своем изяществе похоже на танец. Человеческие губы касаются Виеры лишь на одну великолепную секунду. Пенело отстраняется, и Фран видит, как ее зрачки неуловимо расширяются в поисках реакции.
Фран дарит ей один, медленный и глубокий, поцелуй, длящийся лишь чуть дольше, чем тот, что его спровоцировал.
- Я думаю, нет... только... спасибо, - Пенело заикается. Она краснеет, как и многие люди, пытающиеся совладать со своими эмоциями, и быстро отворачивается обратно к навигатору, легко внося последние корректировки. Пенело могла быть легкомысленной, но новичком в навигации она не была.
Фран позволяет себе улыбку, когда собирает все кусочки головоломки воедино:
- Нам не нужны оправдания. Поцелуй - причина сама по себе.

@темы: Fem-slash, Final Fantasy XII, Penelo, фанфикшен, Fran, PG-13

---

[Papa-demon]

Название: Этот кактус
Автор: Сессемару
Персонажи: Пенело, Ваан, Фран, Бальфир, Баш, Ашелия
Жанр: humor
Примечание: написано на Фандомную Битву + иллюстрация к драбблу, автор Ar-Dent.

Пенело была очень доброй девочкой и любила практически всех. Даже аркадийским солдатам она всегда была готова дать второй шанс. Но на четвертом месяце охоты за цветком редкого кактоида и ее непоколебимая любовь начала давать трещину.
Еще бы, ведь именно ей вездесущие муглы носили письма от Мигело, который спрашивал, как его любимые сиротки и не гниют ли они в аркадийских подвалах. От Томаджа, который напоминал, что без должного финансирования он не сможет вовремя проплатить закладные на покупку запчастей для корабля. От Ларсы, который вежливо рассказывал про погоду в Аркадисе и интересовался, не прислать ли им еще пойшенов.
Последней каплей стало длинное письмо от Вэйна Солидора. Еще более вежливое и витиеватое, чем у его младшего брата, полное длинных слов, о значении которых Пенело могла только догадываться. Император интересовался, как она поняла, есть ли совесть у Бальфира, чей отец волнуется, у Ашелии, чей дядя переживает, что ее смерть не удастся повесить на Аркадию, и не стыдно ли Башу знать, что тяжелая поступь его брата по ночам не дает спать всему дворцу. И ждет ли уважаемая оппозиция, что он пересмотрит свои планы в связи с их новыми планами на остаток года.
Письмо Пенело сохранила, решив выучить особо понравившиеся обороты и заодно уточнить у Фран значение некоторых слов, которые вызвали у нее смутное беспокойство. Но план уже начал зреть в ее светлой головке.

* * *

- Да мы просто кру-то-та, - пританцовывая, сообщил всем Ваан, когда огромная туша кактоида рухнула на землю. Потом он вскочил на поверженную цель, ругнувшись раз, когда длинный шип проколол подошву, а потом еще раз, когда множество мелких иголок впились в руку, которой он сорвал цветок, нужный заказчику.
- Теперь хода отсюдова!
- Нет, - отрезала Пенело так твердо, что даже Ашелия и Бальфир вздрогнули и с удивлением на нее уставились. - Вы не можете просто оставить тело несчастного кактоида тут. Это непочтительно.
Ваан почесал затылок.
- Ты предлагаешь его похоронить? - уточнил он, оглядывая каменистую долину. Естественно, у них не было и намека на лопату.
- Мы поступим по обычаю гарифов, - все тем же не терпящим возражений тоном сказала Пенело. - И не думайте, что я буду грызть этот кактус в одиночку.

@темы: Balthier, Final Fantasy XII, Vaan, Penelo, фанфикшен, Gen, PG

---

[Papa-demon]

Название: Самый страшный зверь
Переводчик: Сессемару
Бета: Papa-demon
Оригинал: "The Darkest Beast" ellnyx; разрешение на перевод получено
Ссылка на оригинал: The Darkest Beast
Пейринг/Персонажи: Cудья Магистр Берган/Баш фон Ронсенберг до хёрта и после комфорта
Категория: gen/slash
Жанр: drama, hurt/comfort
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: капитан Баш фон Ронсенберг несправедливо обвинен в убийстве короля Далмаски, что позволило войскам империи Аркадия захватить страну. Пока дочь покойного, принцесса Ашелия, пытается организовать сопротивление захватчикам, Баш фон Ронсенберг старается вопреки пыткам сохранить ей верность.
Предупреждение: пытки, изнасилование (подразумевается)

- …бесполезно для такого, как ты, - говорит зверь. Павлиний хвост на его гербе под стать походке, шлем не скрывает ни высокомерия, ни улыбки. - Хотя я не сомневаюсь, что ты будешь кричать. Громко.
- Буду, - соглашается Баш. - Но ты ничего не получишь из этого крика. Ни сведений, ни признания.
- Хех, цареубийца, я знавал многих, похожих на тебя. И тут у меня преимущество – с такими, как я, ты не знаком и не знаешь, что мне может дать один оттенка твоего крика.
- Я знаю себя. И это все, что мне нужно знать. Я не цареубийца.
Зверь смеется.
Нечестивый смех отражается металлическим эхом:
- Так как же мне называть тебя? Скажешь свое имя?
- Ты его знаешь.
- Но не из твоих уст.
Тогда Баш прикусывает губу. И зевающей в ожидании бездне он жертвует лишь свою выдержку.
Cначала зверь не пытается сломить его болью.

* * *

В клетку ниспослан Хаос – зверь иного рода – разладом оглушительно звенящих колоколов, и эта какофония любого сведет с ума. Хаос лишает сна - пока все вокруг не выворачивается наизнанку, пока время не разбивается как звук или мимолетная иллюзия; пока стены не оседают, и с безразличным истощением Баш не может сфокусировать взгляд на острых углах. Хаос бесцветен и холоден, как последствия лихорадки. Он забирает все воспоминания о солнце, сне, покое.

Но Хаос его не сломит. Вопросы, когда приходит их черед, остаются без ответов.
Нет, Баш повторяет это, когда его спрашивают о числе солдат Далмаски, расположении лагерей и оружии.
Нет, нет, небольшое упрямство ради небольшого секрета, но и того достаточно. Он вынесет.
Он и раньше встречал Хаос - в разладе сражений, когда голоса врагов и друзей расплываются и переплетаются. Он выдержит, это нетрудно.

* * *

Подлинный зверь идет размеренным шагом, который кажется скорее эхом. Баш слышит его издалека. Есть немного времени, чтобы собрать волю в кулак.
- Твое имя? - спрашивает зверь вновь, спокойно и высокомерно, пока Хаос спит.
Такая мелочь – признать свое имя. Более Баш не признается ни в чем.

* * *

Следующей снисходит Тьма – обжигающее ослепление, иссушающая беспомощность. Этот зверь создан из детских страхов и тысячи унижений. Под его ладонями шершавые стены, и словно по чьей-то темной воле он разбивает лоб о камень.
Ярость беспомощна, когда не видишь цели.
Баш не в состоянии ни произнести заклинание, ни разглядеть хоть что-то, ни даже услышать шум Хаоса. Есть только мимолетные прикосновения, безнадежная беспомощность, бесконечный страх.
Тьма черна и зловонна. Тьма сродни голоду и ужасу, крадущим у него власть над собственным телом.

И все же, это только темнота. Ее мало, чтобы превратить его в тварь. Лишенный речи, звуков, зрения, Баш все еще чувствует свое тело. Он рисует линии на ребрах, проводит по ввалившемуся животу. Чувствует свое дыхание, хоть и не слышит его.
Я не знаю, Баш будет лгать, когда снова начнутся вопросы.
Я не знаю, где искала бы убежища Ашелия, каковы ее привычки, ее секреты, ее надежды, ее страхи.
Я не знаю, и его упрямство уступает отчаянной отваге Ашелии. Он не хочет думать об этом.
И когда Тьма сожжет его разум, он поднимет против нее клинок голода. Его пальцы на запястьях и горле, и каждый удар сердца щитом прикрывает от зверя, готового обрезать связь с миром.

* * *

«Страх измеряется шагами зверя», - думает Баш. Долгие минуты ожидания растягиваются в вечность. Коридоры извилисты. Изогнутые ходы умножают эхо - вдвое, втрое - пока Баш уже не в состоянии убедить себя, что слышит приближение всего одного человека, или что это вообще человек. Есть только эхо, только звуки – и глаза жаждут увидеть, уши услышать…

- Баш, - говорит зверь, такой настоящий в отличие от грозной тьмы, такой самоуверенный в отличие от теней, - у тебя все хорошо?
Глупо упрямо не отвечать на вопрос, когда силы необходимы для истинных битв.
- Все нормально.
Зверь смеется над его осторожностью.
- Я пришел сказать, что соболезную.
- О чем?
Зверь не обращает внимания на вопрос.
- А еще я пришел предложить тебе ужин. Смотрю на тебя и понимаю – в последнее время мы забывали тебя кормить. Меню не слишком изысканно, но мы сегодня постарались: у тебя есть выбор из двух блюд.
Баш смотрит, но ничего не видит, не слышит запахов привычной еды. Зверь ждет, искушает, дразнит. Баш не клюнет на такую приманку.
- Я предпочту соболезнования.
- Выбор не в этом. Соболезнования – награда.
Баш с рыком бросается на решетку. Холодный металл приводит в чувство, иначе он попытался бы голыми руками разодрать это закованное в доспехи высокомерие.
- Награда? Что, по-твоему, это за игра?
- Возможно, тарелка на пробу поможет выбрать, - зверь хлопает в ладоши. Звук металлический и резкий, так что Баш отшатывается. Из теней выходят два стражника, в движении латных доспехов не отражается ничего, кроме скуки. Каждый несет по ведру, и Баш видит…
Он почти падает, когда в полтора шага оказывается в дальнем углу своей камеры и с трудом пытается подавить тошноту.
- Похоже, - говорит зверь со смехом, - твоя благодарность превзошла голод. Могу ли я надеяться, что ты все же выберешь?..
- Не… - Баш давится, сплевывает, стараясь сдержать рвоту, нет…
- Нет? Он говорит «Нет». Хорошее воспитание не позволяет ему принять наше угощение, хотя сам мог бы опустошить оба ведра и попросить добавки. Судьи, накормите беднягу. Мы не можем позволить ему уморить себя голодом.

Звук открывающейся двери его клетки будит ужас такой же густой, как и тьма. Баш не может отбиться, не от двоих сразу, он слишком изможден…

Зверь разворачивается, чтобы уйти.

- Подожди… - Баш заставляет свой голос звучать так твердо, насколько возможно, лишь бы слова не звучали мольбой. - Твои соболезнования… у тебя новости о…
- Возможно, мы поговорим позже, - говорит зверь уже издалека. - Я не хочу мешать твоему ужину. Ондор тоже прислал бы свои соболезнования, не будь ты уже мертвецом.
Баша снова забирают звери, Хаос и Тьма - густая неподвижность, вечная чернота, воющая тишина. Его поглотило, он тонет и должен смириться, чтобы пережить это. Он еще не знает зачем, но узнает, должен узнать…
Ондор…

* * *

Немощь забирает его, а потом бросает во тьму и выворачивающий запах грязи и лихорадки. Он больше не чувствует, не дышит из-за мерзкого зверя, что растекся в глотке и животе. Зверь опутал его и – неосязаемый - он спутывает все. Его не забыть, от него не ускользнуть.
Спеленатый шкурой животной Немощи, Баш лишен возможности зацепиться хоть за что-то. Накатывающая волнами боль забирает у Баша его самого. Зрение, слух, обоняние – чувства покидают его. Некуда отступать, нет даже уголка в сознании, в который можно спрятаться. Размеренная дрожь лихорадки разбивает мысли, пока Мерзость разрушает его изнутри.
Он не знает, сколько времени прошло. Пальцы ничего не чувствуют. Спасения нет.

И все же, это просто болезнь, усиленная слабостью, голодом, мерзостью.
Просто болезнь - он пытается держаться за это слово, даже когда его крутит в водовороте желчи.
Он не может потерять себя, он – не может.
Баш молит, когда приходит время вопросов.
Я не могу, когда они спрашивают об Осколке, Осколке, Осколке Ашелии - он хранит ее надежду в своем сердце. И они не требуют ответов, они спрашивают и предлагают взамен жизнь, блага и покой.
Я не могу, Баш просит. Просит и умоляет положить конец мерзости, которая пожирает его изнутри, поглощает мысли и волю.
У него нет щита, который спасет, нет меча, который прорубит путь на свободу. Только немощь и яд.
Сломленный, воющий, и все, что он сохранил, за что еще держится – память о ней, Ашелии. Все, что ему остается – ее имя.

* * *

В этот раз Баш не слышит, как приближается зверь.
Он не понимает ничего, кроме ужаса собственных страданий, пока его не будит ласковое прикосновение. Зеленая магия исцеления начинается с первого прикосновения чужой руки и вытягивает его из бездны.

Он снова ощущает, видит, слышит. Чувства возвращаются настолько всепоглощающей агонией, что невозможно подобрать ей имя – когда каждый нерв вопит о боли. Воздух – самая едкая из кислот. Красное освещение камеры жжет, как самое обжигающее солнце. Запах дыма душит.
Баш дергается, вырывается и задыхается. На горле ошейник, запястья скованы. Дерево и металл не дают упасть, иначе не хватило бы сил стоять. Он не может посмотреть на себя, не может даже взглянуть вниз.
В багряном свете тускло мерцающего металла зверь хочет внимания.

- Баш, - гулко произносит зверь, и даже этот короткий звук как грохот, - ты похож на привидение.
- Так помоги мне, - с трудом произносит Баш, - прошу, помоги мне стать им. Я сделаю все. Все что угодно. Если захочешь.
- Знаешь, сколько времени прошло?
Зверь создан из плоти и крови. Он - хьюм, его выдает рука без перчатки. Баш не может отвести глаз. Мысли так же сбивчивы, как пульс. Это человек, такой же как Баш - та же кровь, те же воспоминания о мире, где есть солнце и дождь, те же уши, глаза и нос. Они оба хьюмы, оба мужчины.
Легко было верить, что зверь создан из металла и холода, высокомерной павлиньей гордости и расчета, а оказалось – биение крови ведет их обоих.

Зверь отходит, надевает перчатки – слышен звук металл о металл - а потом отворачивается, чтобы заняться светильником у двери. Только тогда Баш понимает, что между ними нет даже решетки его камеры.

- Ондор. Ты назвал его имя… у тебя есть новости… что…
- Я не об этом спрашивал, - говорит зверь. - Ты никогда не слушаешь того, что я говорю, да, Баш? Из тебя выйдет ужасный муж для какой-нибудь несчастной.
- Шесть месяцев, - Баш давится, сплевывает, а потом выдыхает: - Может быть, семь.
Зверь смеется - долго, пока Башу не начинает казаться, что этот звук всего лишь эхо.
- Почти, - каркает павлин, радостно и грубо. - Шесть недель.
Баша против воли передергивает. Лязгают цепи.
- Я заботился о тебе достаточно долго, - хмыкает зверь, как будто это его забавляет. - Теперь тебе известно, что я за человек. И я предоставлю еще одну возможность выбрать.
Не светильник - Баш понимает - когда зверь поворачивается, его доспехи кажутся красными. Жаровня. Зверь держит раскаленный ужас на весу.
Жар, поднимающийся от металла, размывает облик зверя. Павлин раскрывает хвост, поддаваясь жару.
- Я могу предложить тебе еще шесть недель одиночества, - говорит зверь. - Или ты предпочтешь радость нашего общения?
Во вздохе, срывающемся с губ Баша, слышно поражение.


* * *

- Слева или справа? - задает зверь свой первый вопрос.
Бездна трепещет, жаждет, просит у Баша ответа. Но он не может, не может, не будет играть в эту игру…
- Слишком медленно, - говорит зверь. И неспешно прикладывает раскаленный прут к его правой ягодице. А затем и к левой. Баш откидывает голову назад, его горло душит ошейник.
И какой бы мерзкой ни была сама мысль, он все равно думает, что это просто пир по сравнению с тем голодом, который пожирал его раньше. Он снова чувствует все: как металл впивается в плоть, как расползается ожог, все дальше и дальше, как вздувается кожа, когда зверь отходит – боги – запах до одури знакомый…

Баш дышит тяжело, рывками, один раз не успевает сдержать всхлип. Холодная стальная перчатка зверя опускается на его спину. Прохлада на коже, скользкой от пота и грязи.
- Кричи, - говорит зверь. - Помогает.
Он идет к жаровне, снова раскаляет металл. Баш видит – краем глаза – как обугливается кожа. Он задыхается, дышит с трудом и не может не чувствовать запах. Тело дергается в панике.

- Ондор объявил о твоей смерти, - говорит зверь. - Цареубийца казнен правосудием Аркадии за преступления против мира.
Это будит былого Баша, хотя казалось, что тот умер навсегда.
- …я не убивал его.
Зверь пожимает плечами.
- Я бы поверил, но у убийцы твое лицо. Я видел его, как и многие другие.
Баш смеется - слишком громко, и смех похож на рыдания.
- O да, я знаю, - говорит зверь, - довольно мерзко, не так ли? Меня впечатляет, что кому-то пришла в голову такая идея. Самые страшные твари живут в людских сердцах, изредка вырываясь на волю. А, у меня появилась еще одна мысль! Я сделаю тебе подарок, Баш. Особый подарок для одного из разлученных близнецов.

Прут, настолько горячий, что кожу покалывает даже на расстоянии, направлен прямо в лицо Башу. Слишком близко, чтобы сфокусировать взгляд на вязком желто-белом жаре, из-за которого щиплет глаза и приходится часто моргать. Завиток дыма поднимается от дров, но пахнет почему-то совсем обычно.
- Чтобы твое лицо ни разу больше не использовали против тебя, - говорит зверь. - Слева или справа?
Глаза Баша слезятся
- …слева.
Есть в этом какая-то извращенная шутка, из тех, что всегда раздражали Восслера своим абсурдом. Баш не в состоянии сказать, изврат им движет или безумие, но он произносит почти зло:
- Благодарю.
Шлем зверя и раньше не прятал его улыбку.
- Всегда пожалуйста.
Выворачивающая наизнанку боль приходит забрать в жертву не только гордость.

* * *

- Деревня или столица?
Вопросы закручиваются, как раскаленный металл, обжигая глаза, кожу и мысли, пока Баш не начинает отвечать на новые вопросы старыми ответами. Баш меряет время тем, сколько раз зверь нагрел прут. Час или день – не знает.
- Деревня, - отвечает Баш.
- Твоя ложь как горы. Или ее нет, или она огромна. Я притворюсь, что ты сказал «столица» и продолжу, не метя тебя за эту неправду. Я великодушен.
- Ты знаешь ответы…
- Не на все вопросы. Ты не узнаешь на какие, пока не ответишь. Итак, столица. Бедные кварталы или богатые?
Баш цепляется за молчание…
- Сосок или член?
- Сосок.
… и тогда он горит, пока от крика не начинает болеть горло, пока агония не рвется из груди, пока боль не будет равна тому, что он предаст так дешево.
- …богатые.
За каждый ответ Баш испытывает муки и не страдает.
- Твой любимый цвет.
Он заполняет глаза и обоняние.
- …красный.
- Тогда тебе повезло.
Баш смеется как безумный
- Да.
- Дворец или город?
Он борется сам с собой, стараясь оценить, сколько будет стоить ответ…
- Бедро - ребром или плашмя?
- Ребром.
… пока кровь не тянет на столько же, сколько стоит предательство.
- Дворец.
- Твой самый страшный кошмар?
- Ты.
Зверь склоняет павлиний шлем, хвост мерцает, ловя свет.
- Как лестно, Баш. Ты еще завоюешь мое сердце.

Баш вздрагивает, тяжело дышит. Боль накатывает новой волной, пока зверь дает передышку.
Он не видит себя. Не может видеть ничего, кроме колодок.
Хочет.
Не хочет.
Его собственная вонь стоит в воздухе: кровь, грязь и паленое мясо.

- Продолжай, - говорит Баш. Он разговорчив, когда на него накатывает безумие, но он и говорит как безумный, - Я редко так общителен. Что еще ты хотел бы узнать? Сколько любовниц, незаконнорожденных, разбитых сердец?
Его тело бьет дрожь, которую не унять - он это чувствует, но не видит. Боль накатывает волнами жара и холода, лихорадкой и ознобом.
То, что вопросы и пытки прекратились, бьет все сильнее и жестче. У Баша появляется возможность подумать и осознать - он не справится. Его кровь, его шкура, его боль никогда не сравнятся с тем, что он отдаст взамен.
- Ну? - говорит зверь после паузы. - Как много?
- Как много чего?
- Давай начнем с незаконнорожденных.
Баш с усилием фокусирует взгляд. Зверь стоит у жаровни. Там длинные мечи, не только пруты. Баш не помнит, когда зверь достал их или приказал принести.
- Их нет. Или я о них не знаю.
- Ха, - говорит зверь, - я рад, что ты мне об этом сказал. Пожалуй, я оставлю твое мужское достоинство в покое. Даже цареубийца заслуживает шанс заполучить себе несовершенного бессмертия хьюмов.
Баш прикусывает язык – слишком уж все, что он может сказать, будет напоминать, без всякой иронии, благодарность. Благодарность за саму мысль о будущем. Он чувствует привкус металла.

- Вода или вино?
Баш не в состоянии думать ясно, чтобы разглядеть в вопросе ловушку.
- Быстрее, Баш, не заставляй меня пить в одиночку.
- Вино, - выдыхает Баш. - Почему нет?
Зверь смеется. Звук льющегося вина разжигает незваную жажду. Воздух оседает на коже влажными каплями.
Зверь подносит чашку к губам Баша. Железо нежно касается зубов, а ее содержимое колет разбитые губы. Слишком много вкуса и осязания – на грани нереальности.
Он пьет. И зверь дает ему еще, не дожидаясь просьбы. Маленькое чудо.
Баш не удержался бы – умолял об этом.

- Ашелия покончила с собой четыре недели назад. Так объявил Ондор.

Баш давится.

* * *

Зверь, который пожирает Баша, создан им самим.
Это Раскаяние и Хаос, Тьма и Немощь, скрученные воедино – как слепота, что не дает увидеть завтрашний день, но заставляет услышать тысячи обвинений. Это Немощь его собственного стыда, вонь его страха, мерзость его нутра. Это Раскаяние в том, что он считал себя достойным. В том, что думал - его страдания принесут хоть какую-то пользу потерянному королевству – еще одному, еще одному. Это Раскаяние за себя, потерявшего две родины, два дома, двух братьев и честь.

- Кто бы мог подумать, - говорит зверь, и нежность его прикосновений как надругательство, - чтобы тебя сломать, нужна только смерть еще одной вдовы?

…сломан.
Баш осознает свое ничтожество. Он был высокомерен, как павлин, когда думал, что важен как защитник или заключенный.
- Ты все мне расскажешь, - говорит зверь. - О своих людях, их числе и убежищах. Расскажешь мне, где прячут Осколок.
Но зверь уже ничего не может предложить в обмен на правду: ни жизнь, ни будущее.
- Не расскажу, - просто отвечает Баш и не говорит больше ничего.


* * *

После этого все странно - лекарства, тишина, сносная еда.
Холодно, но не пробирает до костей. Тихо, но не беззвучно. Тоска пытается удержать его - он погружается, тонет, умирает.
Им приходится кормить его, пока заживают раны. Он не ест, не исцеляется, и его оставляют в покое.

Одиночество поглощает его, как и другие звери тьмы.
Проходит время, и Баш замечает, что теперь может спать на боку. Пылающая кожа над левым глазом зарубцевалась, и шрам просто болит вместо того, чтобы гореть.

Одиночество – ложь.

Зверь никогда не оставит его в покое.

* * *

- Ты должен понимать, что это бессмысленно, - выплевывает зверь между ударами. - Твое упрямство и молчание ничего не докажут.
И кнут впивается в самые кости.
- Ты все мне расскажешь, - и неутомимый клинок обагряется кровью. - Это долг перед моим господином, и в отличие от тебя я преуспею…
- Я ничего не скажу, - Баш произносит это, чтобы выиграть передышку. – Твоя сталь сломается раньше.

Зверь отбрасывает шлем. Звук стали, царапающей камень – тяжелый звон.

Светловолосый, коренастый.
Баш удивлен, насколько у него грубые черты лица и что он человек из плоти и крови - запыхался и тяжело дышит.
Хьюм, несмотря на жестокость.
Хьюм, благодаря этой жестокости.
И высокомерие гребня на шлеме в виде хвоста павлина повторяется на суровом лице неоспоримой печатью.
- Тогда, - рычит зверь, - я не остановлюсь, пока ты не закричишь мое имя.
Баш ворочается в оковах. Кожа на запястьях содрана, чешется, и это его не волнует.
- Я не знаю его.

Зверь усмехается. И довольство в его улыбке вогнало бы в ужас любого человека, еще не лишенного надежды.

* * *

На этот раз зверь ломается раньше Баша.
Его выдает попытка исцеления – невольная связь, что вкладывает силу одного в раны второго. Зверь потеет от напряжения и вздрагивает, когда Баш закрывает глаза и просто терпит. Баш испытывает мрачное удовлетворение, не обращая внимания на зверя.
Так гордыня становится слабостью, а смирение - особой силой.

Баш тяжело заглатывает воздух, пропитанный запахом паленой плоти, и не улыбается. В глазах все плывет.
Зверь горбится, когда садится, и доспех недовольно скрипит
- Тебе все равно, - с удивлением говорит зверь, - даже если ты умрешь, Баш. Сломленный и слабый, ты умрешь.
- А ты настолько нелюдь, что будешь жить вечно? - спрашивает Баш, и голос раздирает горло новой агонией. – Довольно высокомерно так думать. Мы все умрем.
- Тебе все равно, - повторяет зверь, на этот раз словно размышляя вслух. - Неужели она так много для тебя значила? Ашелия и Далмаска, жизнь и будущее, долг и надежда, связанные воедино. И теперь они исчезли, вычеркнуты из настоящего. И ты надеешься присоединиться к ним в посмертии.
Баш ничего не говорит, воздух охлаждает его влажную от пота кожу. Он слишком давно не видел, какой развалиной стал. Но его это не волнует.

- Берган, - сообщает зверь, - это имя моего дома. Имя, хорошо известное в Аркадисе, история которого насчитывает века. И теперь ты его знаешь.
- Я буду звать тебя зверем.
Зверь движется, как будто, в самом деле нелюдь – быстро и яростно. Его сухие губы почти касаются уха Баша, металлические пальцы вцепляются в израненную кожу. Баш чувствует ухмылку:
- Тогда я буду звать тебя цареубийца. Ложь за ложь, потому что я вовсе не зверь, я твой хозяин. И я бы на твоем месте кое-что обдумал, цареубийца, пока ты будешь решать, сколько боли может стоить имя…

Зверь заново распрямляет кнут, поводит плечами, приноравливаясь к стали своих доспехов. И улыбка на его губах откровенно гнусная. Настолько гнусная, что Баш не может на нее смотреть.
- …Ондор и раньше лгал.

Баш дернулся, когда кнут ударил первый раз. И имя почти сорвалось с его губ вместе с криком. Даже попытка удержаться и не произнести его не смогла заглушить мысль…
Ондор и раньше лгал.

Цареубийца, но не виновен.
Казнен, но жив.
Ашелия покончила с собой, но Ондор и раньше лгал.

Баш не знает ненавидеть Бергана или благодарить.

В этом аду надежда - самый страшный зверь, что вооружен двумя клинками против человека, лишенного всего.

@темы: Slash, Final Fantasy XII, Basch, фанфикшен, NC-17, Gen, редкие пейринги

---

Подарки для фэндома

[Papa-demon]

Автор: Квисти
Фэндом: FFXII
Персонажи: Габрант, Ларса, другие
Рейтинг: PG-13

13.01.2012 в 07:22

Пишет  Квисти:

Старый Новый. FFXII.
Шарик для двенашки
Габрант, Солидоры, намеки на неуставные отношения между первым и вторыми и на Ронсенцест, PG-13

- А еще? Расскажите еще что-нибудь! - требует принц.
- Не думаю, милорд, что истории о давно исчезнувших провинциях подходят в качестве сказки на ночь, - ворчит Габрант. "Особенно для сына дома Солидор", - он не добавляет этого вслух, но, в общем-то, и так понятно. Особенно - истории о провинциях, исчезнувших не без помощи лорда Императора.
- Я не сказок прошу, я хочу понять, - упрямится мальчик, хмурит высокий лоб. Габрант теряется, он совсем не знает, как нужно вести себя с детьми. Тем более - с императорскими. И почему самые идиотские задания вечно валятся на его и без того больную голову?
- Может, спросите у своего ментора? - предпринимает он последнюю попытку.
- Я ведь и приказать могу, - и почему у этих Солидоров с детства в голосе начинает звенеть фамильный металл, пусть и замаскированный невинным взглядом и мягкой, просящей улыбкой?
- Ну хорошо, - Габрант вздыхает, бездумно оглядывает покои, проводит пальцами по тяжелой ткани портьер. - Еще в Ландисе были...
Его взгляд падает на серебряную вазу с фруктами.
Виноград. Еще в Ландисе были виноградники. И праздник сбора урожая, когда на улицах до рассвета жгли огни, и простой кмет плясал в хороводе рядом с сыном господаря Ронсенберга. Габрант помнит, да, хотя он так хотел бы забыть - тяжелые спелые гроздья, налитые пурпурным соком, золотые искры, улетающие в ночное небо, пастушьи напевы, сменяющиеся бешеным ритмом. Лукавые глаза брата под неровно остриженной челкой - быстрее, Ноа! Кислое и крепкое горское вино, ударяющее в голову с первого же глотка, сладкий, тягучий портвейн предгорий, после которого сердце становится легким, а ноги - тяжелыми. Алые пятна на белой рубашке - словно кровь, пальцы тоже - сладкие, липкие, облизываешь их - свои, чужие, вино на губах, перестук каблуков - быстрее, быстрее!
Запах перебродившего сока, и смолистого дыма, и пота, жар костра, жар отплясывающих рядом тел, бурдюк, который передают по кругу, соприкасаясь – пальцами, плечами, бедрами, нарочито небрежно, воздух становится плотным и пряным, звуки – громче, краски – ярче.
Не останавливайся, Ноа!
- Что же вы остановились, Судья? – спрашивает сын человека, уничтожившего все это.
- В Ландисе было широко развито виноделие, - послушно начинает рассказывать Габрант, и больше уже не вспоминает.
О том, как лопаются спелые ягоды в горсти, и о перепачканных кармином губах, и о том, как на деревенской площади вместо праздничных костров сколачивают виселицы.
О разжиревшем на трупах воронье, брезгующем заброшенными виноградниками.
Обо всем потерянном и забытом, что только можно было забыть и потерять. Он сухо пересказывает статью из Большой Аркадийской Энциклопедии, потом встает, отряхивает колени и говорит:
- Доброй ночи, милорд.
Этой ночью его еще ждет другой Солидорский принц, который не будет расспрашивать о прошлом, зато заставит поверить в будущее.
И поцелуи, пьянящие не хуже ландиссийского вина.

URL записи

@темы: Slash, Larsa, Vayne, Final Fantasy XII, Basch, Gabranth, фанфикшен, Gen, PG-13

---

[Papa-demon]

Бальфир энд Фенрис в одном флаконе))

12.01.2012 в 00:55

Пишет  UltiGeN:

@темы: видео, Final Fantasy XII, музыка

---

Новогодние подарки с феста - 2

[Papa-demon]

Название: Все что угодно
Автор: Papa-demon
Фандом: FFХII
Жанр: джен, подразумевается слэш
Рейтинг: G
Персонажи/Пэйринг: Аль-Сид Маргрейс, "пташка" Маргрейсов
Предупреждения: AU, OOC
Типаж: Шпион/разведчик
Игрушка-ключ: герб
Форма: драббл, 547 слов

Ближним Востоком Аль-Сид Маргрейс почти не интересовался. Он и его люди предпочитали разрабатывать Джилланд – континент, за туманами которого таилось немало того, что пригодилось бы империи. А Ближним Востоком занимался младший, Аль-Рис Маргрейс.
Беспокоиться было не о чем.
Глава ближневосточного отдела, Старый Ицхак, легенда разведуправления, клялся, что не уйдет в отставку, пока Аль-Рис не познает секреты королевств Набрадии и Далмаски не хуже, чем трех своих жен.
Однако клятву свою Старый Ицхак не исполнил – погиб в первые же дни оккупации Далмаски войсками Аркадии. Солидоры не стали ждать, когда Аль-Рис Маргрейс познает все тайны маленьких пустынных государств. Вместе с Ицхаком были уничтожены лучшие кадры ближневосточного отдела – агенты, шифровальщики, связные. Пустыня пылала, а Розаррия ослепла и оглохла, и лишь изредка ветер доносил дым и пепел далеких пожаров.
То, что отец отстранил Аль-Риса, было бессмысленным жестом ярости. То, что отец вызвал из Джилланда Аль-Сида – жестом отчаяния. Оккупированным Аркадией Ближним Востоком никто заниматься не хотел.


Аль-Сид начал с пиратского Бальфонхейма. Он покупал слухи, домыслы и небылицы. Он искал тех, кто мародерствовал на руинах уничтоженной в один день Набрадии.
А потом из Розаррии пришла депеша. К ней прилагалась копия донесения, выполненная шифром Старого Ицхака. Одна из пташек Маргрейсов в Далмаске была жива и подала знак.
Это было хорошей новостью. Или ловушкой.

Пташка пряталась в рядах сопротивления. Очень разумно с ее стороны. Тебя могут заподозрить в связях с оккупантами, но вряд ли заподозрят в том, что ты работаешь на иностранную разведку. Судя по донесениям, пташке удалось войти в ближний круг мятежной принцессы Ашелии Б`наргин, и это делало честь незнакомому агенту. Пока незнакомому. В ближайшее же время Аль-Сид намеревался познакомиться поближе с удачливой бестией, а заодно и с ее высочеством, принцессой Ашелией, самоотверженно боровшейся с захватчиками.

Как и предполагал Маргрейс, свита мятежной принцессы была весьма колоритной – уличные оборванцы, бывшие гвардейцы, беглые аристократы. Аль-Сид по достоинству оценил крепкие стройные ноги красавицы-виеры и изящную фигурку юной танцовщицы. Было бы приятным сюрпризом узнать, что кто-то из девочек и есть его «пташка».
За спиной принцессы стоял солдат с приметным шрамом через бровь. А на его шее – раскинула крылья птица-амулет.
После секундного замешательства Маргрейс склонился, чтобы поцеловать руку принцессы.

* * *

Капитан фон Ронсенберг раздевался без стеснительности, что свойственно людям, слишком долго жившим на виду – в казарме или тюрьме. Шрам через бровь не был единственной отметиной, которую оставили палачи Солидоров.
Аль-Сид закрыл глаза, чтобы проверить себя, остались ли в памяти шершавые рубцы на спине капитана. И подумал, что Ронсенберг – счастливчик. Если бы Вэйн Солидор прознал, что Баш фон Ронсенберг, обвиненный в убийстве короля Раминаса - пташка Маргрейсов, то Аркадия не преминула бы использовать это как козырь в своей игре против Розарии. Вряд ли тогда капитану удалось бы живым покинуть казематы Нальбины.
- Заметно, что вы сполна насладились гостеприимством Солидоров, капитан, - Аль-Сид в два шага оказался за спиной Ронсенберга. И наматывая цепочку на палец, так, что клюв птицы впился в горло Ронсенберга, Маргрейс выдохнул ему в затылок: - Как же вам удалось сохранить при себе этот амулет?
Ронсенберг оглянулся через плечо.
Он не сопротивлялся ни единым движением, но и не уступал.
- Я сказал, что это фамильный герб моей семьи. И я сделаю все что угодно, чтобы его сберечь.
- Звучит сентиментально.
- А в деле - довольно унизительно, - голос у Ронсенберга был спокойным.
Маргрейс отпустил цепочку, отступил на шаг.

Он был доволен: да, этот сделает все что угодно.

@темы: Slash, фанон, Final Fantasy XII, Al-Cid, Basch, фанфикшен, PG

---

Новогодние подарки с феста

[Papa-demon]

Название: Лилия
Автор: Зак Лайфстримыч
Фандом: FFXII
Жанр: ангст, повседневность
Рейтинг: G
Персонажи/Пэйринг: Ваан, Рекс, Пенело
Типаж: Вор
Игрушка-ключ: лилия
Форма: драббл, 561 слово

Юноша бежал сломя голову, тяжело дыша. Очередная его «охота» увенчалась успехом – карман оттягивает толстый кошелек зазевавшегося богача. Сегодня можно будет отдать долг за хлеб Мигело. Хотя, Пенело снова будет недовольна.
Она всё так и хочет зарабатывать честным трудом. А много ли могут заработать сироты, обитатели трущоб и катакомб? Их даже грязную и тяжелую работу выполнять далеко не часто нанимают. Многие молодые люди, так же, как Ваан, снуют на оживленных движением улицах и подрезают кошельки у ротозеев. Ваан же соблюдал данное самому себе обещание – воровать только у солдат Аркадии.
Солдат, которого обворовал блондин, был молод, так что в кошельке, скорее всего, всё его жалованье. Жаль, конечно, что у парня теперь будут финансовые затруднения, но он ему будет наука – нельзя зевать по сторонам, когда идешь сквозь толпу.
Денег и правда было немного. Если тратить их очень экономно, то хватит недели на две. Зато в одном из кармашков обнаружился амулет. Не редкий, но вполне пригодный для того, чтобы загнать его барыгам за определенную сумму.
Насвистывая, Ваан шел по базару, поглядывая по сторонам. Внимание его привлек торговец, которого раньше на рынке не было. Несмотря на свой потрепанный вид, мужчина был похож на доброго волшебника – он продавал цветы.
Цветы – большая редкость для Рабанастра. Построенный посреди пустыни, город не знал растений, кроме тех, что корнями к земле не привязаны – кактуаров, томатов и тому подобных чудищ.
Ваан подошёл к нему, потому что заметил рубиновый отсвет от лепестков одного из цветков. Галбанская лилия. Любимый цветок Рекса.
От сегодняшней «выручки» почти что ничего не осталось – юноша не пожалел денег, чтобы купить лилию. Один алый, словно луч заката, цветок. Он пахнет песком и сухим ветром. Его лепестки хрупкие – видимо, он уже не один день, как сорван.

Воспоминания о брате тоже хрупки. Ваан почему-то отчетливо помнил, как после смерти родителей они вдвоем жили в катакомбах, как выживали. Рекс никогда не говорил, где он добывал еду. Никогда не ел, прежде чем насытится брат. Никогда не жаловался. Ваан не знал, что Рекс воровал, чтобы они оба не умерли от голода. Его младшему брату и невдомек было, что Рекс несколько раз попадался на горячем. Люди, озлобленные разгорающейся войной, были скоры на расправу – юноша, избитый до полусмерти, с трудом, но возвращался к младшему брату, принося хоть что-нибудь съестное. А Ваан верил словам, что Рекс просто приболел.
Ваан прекрасно помнил тот день, когда его старший брат ушел на войну. Его привычку ласково трепать волосы блондина, улыбаться, и говорить всякий раз перед уходом: «Я скоро. Дождись меня».
Пенело стала блондину особенно близка, когда Ваану было совсем тоскливо без брата. Девочка уже тогда заметила, что юноша ловкостью рук не обделен. Наблюдая, как он ловко подменяет один предмет на другой или незаметно вытаскивает вещи из чужих карманов, Пенело восторгалась:
- Ваан, ты, наверное, будешь фокусником?
- Нет. Я буду воздушным пиратом.
- Но почему? – недоумевала девочка.
- Они ни к чему не привязаны.
- Путешественники тоже. Наверное, грустно быть всегда одному.
- Да… - Ваан вздыхал.
Он узнал, что его старший брат погиб от рук предателя – сухие официальные данные. В госпиталь Ваана не пустили, проститься с братом тоже не дали. Ваан так и не узнал, что брат умирал с его именем на губах.

Пенело, встревоженная тем, что Ваан рано ушёл в свою комнатку, тихонько приоткрыла дверь и заглянула. Улыбнувшись увиденному, девушка сразу же прикрыла дверь и на цыпочках ушла.
Парень спал, свернувшись калачиком на жесткой лежанке, улыбаясь во сне, а его пальцы прикрывали лежащий на обнаженной груди засохший алый цветок.

@темы: Final Fantasy XII, Vaan, Penelo, фанфикшен, Gen

---

[RianoneL]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[RianoneL]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Papa-demon]

эпическое произведение - все есть! только императора Грамиса забыли.
автор Narumi-chan
!

@темы: Final Fantasy XII, фанарт

---

[Papa-demon]

Название: Удивительная не-жизнь Фримельды Лотис
Автор: Аззи
Пейринг/Персонажи: Фримельда, Люк Сардак, Ги Йелги, Сид, Лусо, Красная Ведьма, ну-мо
Жанр: angst, general
Рейтинг: PG-13
Задание: герои находят волшебный шар, исполняющий желания

читать дальше

@темы: Final Fantasy Tactics A2: Grimoire of the Rift (Main Game), Frimelda, фанфикшен, Gen, PG-13

---

[Lios Alfary]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Lios Alfary]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Ссылки на работы с ФБ, часть 1 - G-PG-13

[Lios Alfary]

Название: Единственный друг мой
Автор:  Лиос
Бета:  fandom Final Fantasy
Форма: миди
Пейринг/Персонажи: император Солидор, герцог Маргрейс
Категория: джен, намеки на слэш
Жанр: humor, drama, death-fic
Рейтинг: от G до PG-13
Краткое содержание: настоящие друзья так редки, что когда их теряешь, это оборачивается настоящей трагедией.
Примечание: 2034 слова.

---

Название: Книга Игры
Автор:  Лиос
Бета:  fandom Final Fantasy
Форма: миди
Пейринг/Персонажи: Бальфир, Сетцер, а также Хьюи и Далиан
Категория: джен, упоминание гетных пейрингов
Жанр: мистика, АУ
Рейтинг: от G до PG-13
Краткое содержание: "Книга Игры" - одна из девятисот тысяч шестисот шестидесяти шести книг, хранящихся в Мистической библиотеке Данталиана. Спасение для беглецов и игроков, жаждущих отыграться.
Примечание: 1. 3830 слов
2. кроссовер вселенных Final Fantasy VI, Final Fantasy XII, серии лайт-новелл/манги/аниме Bibliotheca Mystica de Dantalian и истории ХХ века
3. посвящается Сессемару и Квисти - двум прекрасным (не)людям, которые открыли автору Мировой Свет(ТМ) и затащили на это мероприятие
4. местами - очень "пасхалка", извините.

---

Название: Активный отдых
Автор:  Лиос
Бета:  fandom Final Fantasy
Форма: миди
Персонажи: Бальфир/Фран, Вэйн Солидор, Ларса Солидор, Баш фон Ронсенберг и другие
Категория: general
Жанр: AU, drama, adventure
Краткое содержание: Тогда Бальфиру стало впервые по-настоящему страшно в Пустыне (с)
Выполнено на задание: "Герои находят шар, материализующий желания находящихся рядом с ним. Любые желания. Будьте с ними осторожны. PG-13"
Примечание: 6061 слово, вселенная Final Fantasy ХII, кроссовер

спойлер

с "Пикником на обочине" АБС. Только Зона тут другая и сталкеры не совсем такие. А люди - люди они везде одинаковые.

@темы: Balthier, Larsa, Vayne, Final Fantasy XII, Vaan, Basch, Emperor Gramis, Dr. Cidolfus, фанфикшен, Fran, Gen, PG-13

---

[Квисти]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[RianoneL]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

ФБ "20 лет спустя"

[RianoneL]

следуя призывам)
Портрет аушного Габранта, который выжил и остался служить Империи. И вот прошло 20 лет...

@темы: Final Fantasy XII, фанарт, Gabranth

---

[RianoneL]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра